Глава шестая. МИТРОПОЛИТ АНАСТАСИЙ

  

В центре деятельности и во главе решений РПЦЗ во время Второй мировой войны несгибаемо стоял ее Первоиерарх митрополит Анастасий (Грибановский). Поэтому расскажем о нем подробнее. 
 
Биография Владыки Анастасия, в миру –– Александра Грибановского, началась 6 августа 1873 г. Отец его, человек духовного звания умер рано. По-видимому, и мать Саши прожила недолго. Мы не знаем, сколько именно было членов в  семье Грибановских, но Владыка упоминал, что в юности ему приходилось смотреть за младшими сестрами. Смерть отца тяжело отозвалась на положении и без того небогатой семьи. Александр Грибановский в юности испытал немало нужды, и был мальчиком способным, трудолюбивым. Будучи определен в Духовное Училище, он затем в 1893 г. окончил Тамбовскую Духовную Семинарию. Как один из лучших учеников  был принят в Московскую Духовную Академию. В ней властвовала цветущая пора, ибо ректором в то время был архимандрит Антоний Храповицкий, впоследствии Митрополит, основатель РПЦЗ и предшественник Митрополита Анастасия по возглавлению Русской Зарубежной Церкви.

Архим. Антоний внес совсем новый дух в жизнь Академии. Никогда до него студенты не имели такого свободного доступа к своему ректору. Он согревал их своею любовью и разжигал ревность к монашеской жизни и служению Церкви. До конца своих дней Владыка Антоний имел двери свои открытыми для всех и –особенно для молодежи, изучающей богословие. В числе других был им обласкан и юный Грибановский, хотя по своей застенчивости и скромности он не был к ректору ближе других своих товарищей. Вл. Анастасий с восхищением впоследствии говорил о доброте и обаятельности своего ректора, но Митрополит Антоний, рассказывая о своем бывшем ученике Грибановском, не выделял его как студента, чем-то обратившего на себя его особое внимание. Несомненно, причиной для этого служила скромность Александра Грибановского. Менее всего  он склонялся как-либо выделяться из окружающей среды, а в студенческой толпе был молчалив, не принимая участия в шумных дискуссиях.

Вскоре после окончания Академии Грибановский с именем Анастасия в честь преп. Анастасия Синаита был в Тамбове пострижен в монашество и 23 апр. 1898 г. рукоположен во иеродиакона, а вслед за тем во иеромонаха. В августе того же года он был назначен помощником инспектора московской Духовной Академии. Ректором Академии был тогда выдающийся человек, архимандрит Арсений Стадницкий, впоследствии Митрополит Новгородский, один из трех кандидатов в Патриархи. У него была репутация хорошего и строгого администратора. Свое педагогическое служение в последние годы Владыка Анастасий проходил под руководством своего родственника, Митрополита Московского (Киевского) Владимира. Он был тоже аскетического направления и, несомненно, ценил Владыку Анастасия за его чистоту и духовность. Будучи привязан к своему бывшему ректору, Митрополиту Антонию, Владыка Анастасий, однако, не старался подражать ему в своей внешней жизни и администрации. У него был свой  определенный характер. Поэтому и методы  деятельности  вл. Анастасия были другими. Он не раскрывал себя перед студентами, а впоследствии и перед своим окружением с такой непосредственностью, как делал это Митрополит Антоний.

Напротив, при всей своей общительности, которая росла у вл. Анастасия  с годами, он был крайне замкнут в отношении своей внутренней жизни. Владыка Анастасий всячески ограждал ее от всякого вторжения извне. Он слишком хорошо знал искушения, какие могут развиваться у молодого монаха. У него не было той близости к отдельным студентам, какую как духовный отец допускал Владыка Антоний. Но  для студентов вл. Анастасий был справедливым и доброжелательным начальником. За это и его молитвенность они его любили и уважали. Ограждая свою внутреннюю жизнь, Владыка Анастасий избегал духовничества. Он говорил, что особенно стал бояться его с тех пор, как какая-то курсистка, как бы нарочно, потрясла его на исповеди своею порочностью. Эта исповедь произвела на него такое впечатление, что он старался никого больше не исповедывать, и даже в преклонном возрасте соглашался на это очень редко.

Еще ранее, в молодые годы, узнав от своих товарищей о разных противоестественных пороках, Владыка хотел совсем отойти от мира и одно время даже прекратил свои учебные занятия. Потребовались настоятельные увещания старших, чтобы вернуть его к учению. Тщательно ограждая свое целомудрие, Владыка Анастасий вообще считал, что даже разговор о зле может таить в себе соблазн. Отсюда у него было особое, необычное отношение к творчеству Достоевского. Если Митрополит Антоний преимущественно радовался добрым движениям души героев Достоевского, то Митрополит Анастасий, отдавая им должное, едва ли не больше внимания уделял тому соблазну, который мог произойти от слишком яркого, по его мнению, изображению зла. Одно из явлений, подготовивших русскую революцию, он видел в "глубоком потрясении русской души огненными образами глубинного зла, у Достоевского" (Сборник избранных сочинений Высокопреосвященнейшего Митрополита Анастасия, Джорданвиль, 1948 г.; оттуда же и дальнейшие цитаты). "Достоевский, – по его словам, – видит ясно демонический характер грядущей революции и ее вдохновителей, но его кисть, которой он рисует последнюю, в соединении с его страстным темпераментом (по его собственному признанию, он всегда любил "хватать через край"), завели его дальше, чем это нужно было бы для его нравственно воспитательных целей в отношении общества и чем бы внутренне хотел он сам. При потрясающей силе своего драматического таланта, он ослепительно ярко обнажает перед нами зло от всех покровов и так перевоплощается в своих отрицательных героев, как бы срастаясь с ними, что это чувство невольно переживает читатель". Владыка заключает, что "смертным никогда не безопасно прикасаться к древу добра и зла и приближаться к адской бездне: последняя всегда склонна притягивать к себе и как бы обжигать своим огненным дыханием". Этого Владыка боялся и для себя и для других.

Его хиротония произошла в смутное на Руси время, в 1906 г., когда была сделана первая попытка свергнуть Царя. Свержение не удалась, но это насторожило вдумчивых людей, которые могли себе представить его возможность, если бы разрушительные силы взяли верх, и последствия такого переворота. Одним из таких был Владыка Анастасий. Принимая хиротонию, он не был увлечен почетом, с которым соединялось его новое служение. Взор его устремлялся вперед и предвидел грядущие бедствия для России и Русской Церкви.

Замечательное слово Владыки Анастасия при наречении его во епископа построено на мысли, что призываемый к архиерейскому служению должен следовать за Христом, идти по Его стопам, как шли по ним святые Апостолы. Он с художественным красноречием изображает этот путь. Ведя его от Иордана до Гефсимании, Владыка переходит к современности и предвидит гонение за веру. "Да, – говорил он, – время гонений для служителей Церкви не миновало: пастыри Христовы всегда были как овцы среди волков, а теперь, быть может, наступают такие дни, когда мы снова "увидим обиды, угрозы, разграбление и описание имений", храмы,  обагренные кровью, и из храмов соделавшиеся кладбищами". Он и для себя предвидел возможность привлечения на беззаконное судилище, издевательство толпы и покинутость всеми.

Если Митрополит Анастасий не подвергся тем мучениям, которые стали уделом некоторых рукополагавших его святителей, то только потому, что Господь готовил ему другой удел в изгнании. Но в другой форме, чем его замученных собратий, и Владыки коснулись  преследование,  клевета и непонимание. Долговременное пребывание в Москве дало Митрополиту Анастасию многосторонний опыт. Его природная любознательность и уважение к науке сблизили Владыку с самыми культурными кругами московского общества. Положение Епископа, притом исключительно культурного, всюду открывало ему двери. Он был близок и к таким философам, как князья Евгений и Сергей Трубецкие, и к потомкам славянофилов: Д. А. Хомякову, Ф. Д. и А. Д. Самариным. Его глубоко уважала мученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна, которой он позднее устроил усыпальницу в Иерусалиме. Но одновременно почитала Владыку Анастасия и православная купеческая Москва, и вообще Москва, жившая церковной жизнью. Он был известен народу как аскет и молитвенник, притом придающий богослужению не только уставность, но и музыкальную красоту. Не напрасно Владыке Анастасию поручалось руководство церковной стороной торжеств в Москве по случаю 100-летия Отечественной Войны и 300-летия Дома Романовых, а впоследствии составление чина интронизации Патриарха Тихона.

В 1914 г. закончилось восьмилетнее епископское служение Владыки Анастасия в Москве. Он был назначен на трудную по тому времени Холмскую кафедру. Тогда уже бушевала Первая  мировая война, вскоре распространившаяся и на территории Холмской епархии. Был момент, когда Владыка один оставался в Холме, уже покинутом военными и гражданскими властями. На плечи епископа Холмского легла забота о беженцах. Он также вложил много усердия в дело ободрения войск, посещая передовые позиции, иногда в районе обстрела со стороны неприятеля. Не напрасно при награждении Владыки в 1915 г. орденом Св. Александра Невского этот орден был ему пожалован с мечами "во внимание, – как говорилось в Высочайшем рескрипте, – к отлично усердному служению Церкви Божией и самоотверженной и доблестной деятельности во время военных действий" (Церк. Жизнь, 1945 г., ј 18-19, стр. 153). Это была высокая и беспрецедентная награда для невоенного человека. Несомненно, выдающаяся деятельность Епископа Анастасия в прифронтовой полосе послужила одной из причин для назначения его в пограничную же Кишиневскую епархию, когда Холмская епархия вся была занята германскими войсками.

Прибыв в 1917 г. на Всероссийский Собор, Архиепископ Анастасий занял там видное место, примыкая к той части его, которая под водительством Митрополита Антония поставила себе целью восстановление Патриаршества. Это было достигнуто с большим трудом. Революционные настроения проникли частично и в известные круги Церкви, вскоре вылившиеся в обновленчество. Наряду с твердыми исповедниками Православия на Соборе были и люди иного настроения, начиная с будущего обновленческого деятеля проф. Титлинова. Значение Митрополита Анастасия видно уже из того, что, будучи в числе сравнительно молодых архиереев, он получил 70 голосов при наименовании кандидатов для Патриаршества, в то время как  видные иерархи Митрополит Платон и Архиепископ Евлогий – несравненно меньше. Впоследствии Владыка Анастасий был избран членом Всероссийского Синода и был во главе его хозяйственного отдела. На Архиепископа Анастасия была возложена и организация торжеств при интронизации Патриарха.

Владыка Анастасий написал интересные воспоминания о всех трудностях, с какими тогда был связан даже доступ в Кремль. Выработка церемониала потребовала изучения чинов, которые были приняты 300 и более лет тому назад. В то же время только что состоявшийся захват власти большевиками делал задачу Архиепископа Анастасия и его Комиссии еще более трудной. Хотя временами казалось, что все может сорваться, Владыке Анастасию удалось с успехом осуществить свою задачу. Как член Синода и один из самых доверенных сотрудников Патриарха Тихона, Владыка Анастасий оставался еще несколько месяцев в Москве. Несомненно,  он участвовал и в составлении актов об анафематствовании коммунистических безбожников. Он также составил протест Патриарха против захвата Кишиневской епархии румынами. Те предложили ему остаться правящим епископом в составе Румынской Церкви, но ни он, ни его викарии не изъявили на это согласия.

Всероссийский Собор еще продолжал заседать некоторое время после интронизации Патриарха, но многие члены его, как графы Граббе-старший и Апраксин, кн. Трубецкой, Олсуфьев, проф. Бич-Лубенский, и другие не могли вернуться в Москву после рождественского перерыва. Некоторые уже подверглись аресту, некоторые должны были бежать от преследования. Архиеп. Анастасий был одним из тех, кто посоветовал Патриарху распустить Собор, состав которого стал слишком малочисленным и односторонним. Левые элементы, частично будущие обновленцы, стали приобретать слишком большую силу.

Весною 1918 г. Архиепископ Анастасий попробовал все-таки проехать в свою епархию. Однако его не пропустили через румынскую границу, и он был вынужден остановиться в Одессе, где оставался до ее эвакуации, когда уехал в Константинополь. Никто тогда не мог предугадать, насколько провиденциально было сохранение его жизни для будущего служения за рубежом. В Одессе Владыка близко познакомился с семьей Семененко, результатом чего через много лет явилось пожертвование Сергеем Яковлевичем Семененко Синодального дома в лучшем районе Нью-Йорка. Архиепископ Анастасий явился одним из первых членов устроенного в 1920 году в Константинополе Высшего Церковного Управления Заграницей. Находясь уже там ко времени прибытия Митрополита Антония и других архиереев, он много помог в переговорах с местной Патриархией. Признанное ею Высшее Церковное Управление назначило его Управляющим церковными общинами Константинопольского района.

Владыке Анастасию пришлось много и тяжело потрудиться в этой должности. Надо было организовать общины, распределять прибывшее духовенство, находить помощь для нуждающихся. Митрополит Антоний говорил, насколько изнемогает Архиеп. Анастасий под этим бременем. Рассказывал он и о том спокойствии, с каким вл. Анастасий  переносит по временам грубости от людей, не понимающих, как ограничена его возможность оказывать им помощь. Положение Владыки Анастасия несколько облегчилось, когда значительная часть беженцев уехала в другие страны. Сам он оставался в Константинополе до 1924 г. Неоднократно приглашали его служить в греческих храмах. В таких случаях при нем состоял иеродиакон Михаил, впоследствии греческий архиепископ в Америке. Он и потом проявлял к нашему Владыке глубокое уважение. 



 

В 1921 г. Архиепископ Анастасий принял деятельное участие в Первом Карловацком Соборе. Он был там представителем Отдела Духовного Возрождения России. Это была очень трудная задача, ибо на Соборе возникло расхождение при составлении Послания. Большинство членов Собора хотело впервые после 1917 г. высказать верность русской Монархии, призывая трудиться над ее восстановлением во главе с законным Царем из Дома Романовых. Меньшинство (к нему принадлежал и сам Архиеп. Анастасий) полагало, что надо высказаться за Монархию, но без упоминания легитимного принципа. Архиепископ Анастасий тогда много сделал для того, чтобы вокруг этого вопроса не возникло раскола.

В 1924 г. окончилось  пребывание Владыки Анастасия в Константинополе. К тому времени развилось обновленчество в России и делались попытки перебросить его и за границу. Близкие к обновленчеству тенденции появились и в Константинополе, получив свое выражение на так называемом Всеправославном Конгрессе. Архиепископ Анастасий явился главным оппонентом этого течения в Конгрессе, в то время как Митрополит Антоний протестовал против него в переписке с другими Патриархами. Благодаря такому противодействию обновленчество на Востоке было остановлено, и только уже в более поздние годы Константинопольский Патриархат ввел в Церкви григорианский календарь и вошел в только что начинавшееся экуменическое движение.

Вся эта деятельность Владыки вызвало неудовольствие им Константинопольской Патриархии. Она поэтому легко поддалась советско-обновленческой интриге против него. Вл. Анастасий вынужден был уехать в Иерусалим, где занял должность Наблюдающего за делами нашей Духовной Миссии. Он уже бывал там раньше и много сделал для разрешения назревших проблем по поручению Высшего Церковного Управления Заграницей. Наладил добрые отношения с английскими оккупационными властями и привел в порядок имущественные дела Миссии путем сдачи в аренду некоторых участков и возведения нескольких построек с помощью займов. И англичане, и греки очень уважали Владыку и считались с ним. Интересно, что в Начальники Миссии Владыка Анастасий выбирал молодых людей. Таков был архим. Киприан, а затем архим. Антоний – потом Архиеп. Лос-Анджелесский. Владыка не боялся иметь молодых сотрудников.

Потом присутствие Митрополита Анастасия в Синоде РПЦЗ в качестве Наместника Председателя при жизни Митрополита Антония могло быть очень сложным, тем более что функции их не были никак разграничены. Однако исключительный такт Митрополита Анастасия с одной стороны и добродушие Митрополита Антония с другой – привели к тому, что  не было никаких осложнений. Председательствуя на заседаниях Соборов или Синода, Митрополит Анастасий проявлял полную объективность в отношении высказываемых мнений, от кого бы они ни исходили. Он никогда не торопился высказать свою собственную точку зрения. Обычно, если и высказывал ее при постановке вопроса, то терпеливо выслушивал возражения. Вообще же  любил высказываться последним, и по большей части его суждение было решающим. Но если возникала дискуссия, то Владыка Анастасий умел быть настойчивым в отстаивании своего мнения и был очень силен в споре, всегда, впрочем, сохраняя спокойствие и уважение к оппоненту.

Например, в этой его способности  можно было убедиться на Совещании 1935 г. Там  проекту, исходившему из принципа сильного канонического центра, митрополит Евлогий противопоставил проект полного раздробления Зарубежной Церкви. Он имел сильных и знающих советников в лице прот. Ломако и Т. А. Аметистова, окончивших Духовную Академию в России. Среднюю позицию занял С. В. Троицкий, присланный Патриархом Варнавой. А все же главная сила убеждения тут заключалась в такте, умении направлять обмен мнений и настаивать на своих аргументах, которые проявлял Митрополит Анастасий. Он сразу занял ведущее положение. Пользуясь некоторой поддержкой, хотя бы и пассивной, со стороны Митрополита Феофила, Владыка Анастасий до конца Совещания держал инициативу в своих руках.

Неспешность и глубокая продуманность высказываемых суждений были громадным подспорьем  Митрополита Анастасия на всех заседаниях. Это проявлялось и в Синоде, в направлении всей русской общественной жизни в Белграде и особенно на Втором Всезарубежном Соборе 1938 г. У Митрополита Анастасия еще в России была репутация хорошего администратора. Однако до революции, при наличии крепкого принудительного аппарата быть администратором было значительно легче, чем в заграничных условиях. Соображаясь с этим, Митрополит Анастасий иногда воздерживался от проявления власти, когда полагал, что не имеет достаточно силы, чтобы добиться исполнения своего решения. Он также дорожил сочувствием общества и очень с этим считался.

Когда Митрополит Анастасий составлял себе убеждение, что дело идет о принципе, то он высказывался твердо и определенно, не боясь последствий. Так, например, он долго поддерживал личные отношения с некоторыми профессорами Парижского Богословского Института, но без колебаний согласился поставить вопрос о еретичности учения о. Сергия Булгакова, сам принимая участие в составлении Соборного определения. Особенно же он был тверд в противодействии подчинившейся безбожникам Московской патриархии. Он считал, что сергианство хуже ереси. Владыка был автором замечательного послания Собора, обличавшего сергианство со всех точек зрения. Когда он кончил чтение своего проекта, то раздались возгласы восхищения, а поправок и дополнений никто не мог предложить.

Вторая мировая война поставила перед Митрополитом Анастасием особенно трудные задачи. Он едва не был отделен событиями от  центрального управления  РПЦЗ. Будучи в Женеве перед самым началом войны, Владыка возвращался в экспрессе через Италию, став пассажиром чуть ли не самого этого последнего поезда. Предвидя возможную изоляцию Белграда, Митрополит написал в Женеву, чтобы выяснить, нельзя ли туда перенести наш центр. Письмо это попало в руки немцев, и при начале войны против СССР послужило основанием для недоверия Германского Правительства к Синоду. Поэтому в этот день  у Митрополита и в Синодальной Канцелярии был сделан обыск, а  ее управляющий гр. Ю. Граббе с семьей был на несколько дней подвергнут домашнему аресту с изъятием  документов.

Несмотря на это, некоторые политические деятели уговаривали Митрополита послать приветствие Гитлеру и сделать официальное заявление о его поддержке. Владыка отказался. Он только совершал постоянные молебны о спасении России и оказывал поддержку русским антикоммунистическим силам: сформированному в Югославии Русскому Корпусу и Армии генерала А. А. Власова. Опасаясь всего русского, германские власти не давали  даже возможности РПЦЗ снестись с иерархами на занятой ими русской территории, но все же позволили Митрополиту Серафиму Берлинскому один раз приехать в Белград с докладом.

Лишь в 1943 г. разрешили  созвать Архиерейский Собор в Вене. После этого по указанию Митрополита Анастасия Германским властям был передан меморандум с критикой их русской политики и рядом пожеланий. Только через год произошла некоторая перемена, когда допущена была деятельность генерала Власова. По случаю открытия Власовского Комитета в Берлине Митрополит Анастасий  служил молебен в соборе и обедал у ген. Власова. Впоследствии Владыка познакомился и с начальником его авиации, ген. Мальцевым. На этих генералов Митрополит произвел сильное впечатление. При всей разнице культур и чуждости для них встреч с духовенством, Митрополит умел найти с бывшими советскими офицерами общий язык. Его чистота и убежденность им импонировали в высшей степени, и ген. Мальцев сказал однажды, что Митрополиту Анастасию он никогда ни в чем не мог бы отказать.

Приближение фронта вызвало необходимость покинуть Карлсбад. Эвакуация Синода должна была совершиться в товарном вагоне. Невозможно было слабого и подверженного простудам Митрополита везти зимой в нетопленом вагоне. Тогда генерал  Власов предоставил Владыке два места в автобусе своего штаба, направлявшегося на юг Баварии.

Чудом Божиим Митрополит получил швейцарскую визу осенью 1945 г. Из Женевы он осведомил всех, кто еще оставался свободным из Зарубежной Церкви о том, что Синод продолжает существовать. Врагами нашей Церкви был тогда пущен слух, будто Митрополит Анастасий пропал неизвестно где и Синод РПЦЗ больше не функционирует. В особом послании в октябре Владыка дал исчерпывающий  ответ Московской патриархии, которая старалась перевести на свою сторону  русскую эмиграцию, пользуясь вспыхнувшими в ее среде патриотическими настроениями.

Находясь в Женеве, Митрополит Анастасий был объектом яростных нападок коммунистов в Парламенте, но само правительство Кантона выступило в его защиту. По возвращении его в Мюнхен вокруг Митрополита объединилась вся русская эмиграция Германии и Австрии. Функционировал Учебно-Педагогический Комитет, работавший с помощью Толстовского Фонда и Черч Ворлд Сервис. Владыка собирал профессоров и других просвещенных людей на встречи, где читались и обсуждались  доклады на самые разнообразные темы. В конце дискуссий Владыка четко высказывал свое мнение по всем вопросам. 



Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ
  http://apologetika.com/

URL этой статьи:
  http://apologetika.com/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2262

Ссылки в этой статье
  [1] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2167
  [2] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1586
  [3] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2167