«Молитва на иных языках» и синдром Кандинского-Клерамбо

  Каждый из нас хотя бы раз в жизни сталкивался с пятидесятниками или харизматами. Эти верующие отличаются от других тем, что убеждены в наличии у них древнего апостольского дара – способности говорить на иных языках. По мнению пятидесятников и харизматов, Бог желает наделить этим даром всех истинных верующих, и если этот дар у христианина отсутствует – это должно быть поводом для серьезного беспокойства. Верующие других церквей подобную идею решительно отвергают. Критики пятидесятников и харизматов в своей полемике с ними делают основной упор на ошибочность толкования ими библейских текстов, приводимых в подтверждения необходимости этого дара. При этом, критики очень мало говорят о природе этого самого явления – наблюдаемого в пятидесятническо-харизматических общинах повсеместного «говорения на иных языках». Если же кто-то и касается этого вопроса, то чаще всего приписывает это говорение проискам темных сил, одержимости нечистыми духами.

 В действительности, феномен пятидесятнического «говорения на иных языках» является не чем иным, как широко известным в психиатрии синдромом психического автоматизма, более известным как синдром Кандинского-Клерамбо. У разных больных этот феномен проявляется по-разному. Кому-то кажется, что его мысли стали доступными другим людям, его сознание контролируют извне, в его мысли и действия вторгаются иные, чуждые силы. Больные описывают свое состояние примерно так: «мною смеются», «мною двигаются», «мною говорят». Продолжая этот ряд, пятидесятник или харизмат может с полным правом сказать: «мною молятся».

Излюбленный текст пятидесятников и харизматов «Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8:26) толкуется ими следующим образом: Дух Божий вселяется в человека и начинает в нем молиться на ином, ангельском языке, который самому человеку не понятен. Налицо та же тема отчужденности собственного «Я», действия извне.  В этом плане, весьма показательны свидетельства первых пятидесятников о получении ими «дара языков».

«...меня словно охватил приступ лихорадки. Горло наполнилось чем-то, словно я подавился. Затем я упал на пол и лежал обессиленно. Вдруг мой язык пришел в движение и залепетал незнакомые слова. Так я лежал на протяжении более двух часов и не мог даже пошевельнуться. Наконец, силы стали возвращаться ко мне, и я ушел домой».

«Тут я почувствовал столь сильное воздействие, что склонился и лег на пол... Я попросил одного норвежца и жену пастора Лос-Анджелесской общины помолиться о мне. Едва они начали молитву, как моя нижняя челюсть непроизвольно пришла в движение. Тоже произошло и с моим языком. Затем молящиеся увидели над моей головой свет, преображающийся в огненный венец, а пред ним огненный язык длиной с мою руку... Я почувствовал в себе какую-то странную силу и продолжал беспрерывно говорить на иных языках. В ту ночь я говорил, по меньшей мере, на восьми языках. Откуда мне было известно, что это разные языки? Я ощущал различное положение моего рта. Моей челюстью и языком владела сила и произносила звуки языков ясно и отчетливо».

«С 10 до 11 часов в моем рту происходила столь интенсивная работа, что челюсть, язык и губы двигались сами по себе, помимо моей воли. При этом я был при полном сознании, спокоен в Господе, глубоко счастлив. Я просто полностью отдался этому воздействию, не в силах вымолвить ни слова. Когда же я силился помолиться вслух, у меня ничего не получалось, ибо ни одно немецкое слово не подходило к тем или иным положениям моего рта. Не подходили к этим положениям и слова из других известных мне языков. Таким образом я осознал, что мои уста говорят на ином языке, и подумал, что может быть дальше мне будет дано заговорить вслух на этом языке. Около 11 часа мы отпустили некоторых из присутствовавших... и так, со мной остались лишь двое. Один из них был Хорст. Когда мы вновь стали молиться, мой рот опять пришел в движение. Я понимал, что теперь я нуждаюсь в озвучении движений губ. И тут произошло нечто чудесное. Я почувствовал будто-бы мои легкие превратились в некий орган, издающий звуки, соответствовавшие положениям губ. Так как движения рта были очень быстрыми, то и звуки выговаривались довольно быстро. Я почувствовал, что они как-бы завихряются, вырываясь наружу. Таким образом получался чудесный звуковой строй языка, на котором я еще никогда не разговаривал. Во время всего этого я сидел, а тело мое сотрясалось под воздействием огромной силы. Однако, при этом у меня не было каких-либо болезненных, или неприятных ощущений... Позже, когда я ложился спать, речь на языках опять овладела мной... При всех этих происшествиях я был при полном сознании».

Позвольте теперь для сравнения привести фрагмент из книги Кандинского, где он описывает проявление обнаруженного им синдрома (его книга «О Псевдогаллюцинациях» глава  «Внутреннее и действительное насильственное говорение»):

«Однажды, в дни экзацербации болезни, Долинин вдруг почувствовал, что мысли его бегут с необычайной быстротой, совершенно не подчиняются его воле и логически даже мало вяжутся между собой; для его непосредственного чувства казалось, как будто эти мысли извне, с большой быстротой, вгоняются в его голову какой‑то посторонней силой. Конечно, это было принято за один из приемов таинственных врагов и сам по себе этот прием не особенно удивил больного, так как подобное случалось ему испытывать и раньше. Но тут вдруг Долинин чувствует, что язык его начинает действовать не только помимо его воли, но даже наперекор ей, вслух  и притом очень быстро, выбалтывая то, что никоим образом не должно было бы высказываться. В первый момент больного поразил изумлением и страхом лишь самый факт такого необыкновенного явления: вдруг с полной осязательностью почувствовать в себе заведенную куклу – само по себе довольно неприятно. Но, разобрав смысл того, что начал болтать его язык, больной поразился еще большим ужасом, ибо оказалось, что он, Долинин, открыто признавался в тяжких государственных преступлениях, между прочим, взводя на себя замыслы, которых он никогда не имел. Тем не менее воля оказалась бессильной задержать внезапно получивший автономию язык, и так как нужно было все‑таки извернуться так, чтобы окружающие естественным путем (т. е. своими наружными ушами) не могли ничего услыхать, то Долинин поспешно ушел в сортир, где, к счастью его, на то время никого не было, и там переждал пароксизм непроизвольного болтания, усиливаясь, по крайней мере болтать не громко. Это было именно не столько говорение, сколько, скорее, машинообразное болтание, нечто напоминающее трескотню будильника, внезапно начавшего трезвонить и слепо действующего, пока не разовьется пружина. При этом «Я» больного находилось как бы в положении стороннего наблюдателя, разумеется, насколько это было возможным при аффективном состоянии, обусловленном чувством необычайности и важности переживаемого явления.»

Нужно учесть, что разные больные трактуют синдром Кандинского-Клерамбо по своему. Пятидесятники и харизматы воспринимают ощущения внешнего воздействия как работу Св. Духа, наделяющего их чудными дарами. Несчастный Долинин, считавший себя организатором заговора с целью дать Китаю конституцию, воспринимал это воздействие как происки царской охранки, нашедшей изощренный способ его «разговорить». Люди, увлеченные современным кинематографом, считают, что в их сознание проникли инопланетяне или спецслужбы и начали его контролировать.

Само по себе, наличие синдрома психического автоматизма является весьма тревожным признаком развивающегося психоза. Тем не менее, если у человека, страдающего пятидесятническим недугом, его религия находится не на первом месте, уступая естественным человеческим стремлениям и желаниям: устройству личной жизни, учебе, работе, то есть определенная вероятность, что нормальные человеческие чувства и мысли будут противостоять развитию психоза, помогая психике человека сопротивляться. Если же больной всецело поглощен обретенным им мнимым «даром» и настроен дальше развивать открывшиеся ему возможности, неукоснительно следуя рекомендациям своих харизматических наставников, события скорее всего начнут развиваться по наихудшему сценарию.

1. Обретя «дар  языков» больной фактически откроет дорогу для развития и дальнейшего психоза. Психический автоматизм касается не только речевых функций, но может вызвать и психомоторные нарушения. Ощущение внешнего воздействия становится привычным для больного.

2. Следующим «даром», который обычно «обретают» пятидесятнические верующие, становится «дар пророчества». Популярные харизматические проповедники настоятельно рекомендуют развивать в себе способность слышать «голос Бога», делая особый упор на библейском тексте: «Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их, и они идут за Мною». Естественно, этот «голос Бога» также имеет психотическую природу и представляет собой обычные слуховые галлюцинации – наиболее распространенный симптом начала острого психоза.

3. В определенный момент «пророчества» которые «открывает» больному «голос Бога» становятся столь абсурдны, что это начинают замечать окружающие и сам больной. «Тихий и нежный голос Бога» становится теперь голосом обвинителя – он убеждает больного в том, чего он больше всего боится, как правило, в том, что тот утратил спасение и т.д. Больной теперь воспринимает прежний «голос Бога» как голос нечистого духа. У больного начинается то, что в психиатрии называется демонопатией –  уверенностью больного в том, что он одержим бесом. Почти во всех крупных харизматических церквях для работы с «одержимыми» имеются т.н. «группы освобождения». Их участники молятся за «одержимых» и убеждают их в том, что причиной одержимости стали их грехи. Внимание больного в это время сосредоточено на собственной греховности, что, наряду с полной бесполезностью «освобождающих» молитв, вызывает у больного тяжелую депрессию. В это время у больного появляются постоянная тревога, возможны панические атаки.

4. Как правило, на последнем этапе больной, страдающий пятидесятничеством, оказывается в психиатрическом стационаре. Некоторые приходят туда сами, но в большинстве случаев их привозит бригада, вызванная родственниками. После медикаментозного лечения, которое, в зависимости от состояния больного может занимать от нескольких недель до нескольких месяцев, больной еще весьма длительное время вынужден принимать нейролептики и антидепрессанты.
Как правило, после выздоровления от психоза, пациент испытывает длительную депрессию.

Опыт пребывания в состоянии острого психоза оказывается для больного очень травмирующим. Наше общество еще пока не научилось относиться к тем 5% своих членов, подверженным душевным болезням, как-то иначе, чем к персонажам анекдотов и претендующих на глубокомысленность голливудских фильмов.

Конечно, кому-то может показаться, что я сгущаю краски. Поверьте, это не так. Я просто кратко описал, что происходило в жизни тысяч людей во всем мире, которые проклинают тот день, когда связались с пятидесятниками или харизматами. Я очень надеюсь, что вы никогда не окажитесь в их числе.
Комлев Алексей