Православный сталинизм. Почему православные так любят власть?

Для начала немного цифр: "В июле 2007 года был проведен социологический опрос, посвященный изучению массового исторического сознания россиян и их отношения к прошлому своей страны. 44% всех опрошенных считают, что советское прошлое оказало положительное влияние на нравственность современных россиян, и 50% уверены, что оно положительно сказалось на развитии отечественной культуры! Несмотря на то, что 91,6% согласны с утверждением, что при Сталине имели место репрессии, а 63,5% понимают, что речь шла о десятках миллионов жертв, Сталин вышел на третье место среди "вызывающих симпатию" государственных деятелей".

 

Столь странная любовь к одному из самых кровавых персонажей русской истории проникла и в новейшие учебные пособия по отечественной истории, в которых репрессии называются средством чистки госаппарата, а Сталин трактуется как "сильная, но неоднозначная личность". К слову сказать, Никита Хрущев и Борис Ельцин получают куда менее лестные оценки.

 

Ренессанс сталинизма проник и в околоправославную среду, где встречаются самые причудливые мифы о "тайном православии" вождя. Первый из них связан с ролью Сталина в войне 1941-1945 годов. Рассказывают о том, что митрополит Гор Ливанских Илий молился в затворе о спасении России. Ему явилась Богородица и сказала, что нужно делать, чтобы спасти СССР. Иерарх послал телеграмму Сталину, тот все исполнил, и в результате война окончилась победой СССР. Поскольку эта история достаточно широко распространена, мы опускаем подробности, скажем только, что одним из условий было открытие храмов и духовных училищ. "Отец народа" якобы все это выполнил, и РПЦ с начала войны перестала подвергаться гонениям.

 

Между тем, как отмечали многие специалисты по истории Церкви в ХХ веке, эта версия не выдерживает никакой критики. Начнем с того, что встреча Сталина с тремя высшими церковными иерархами состоялась только в 1943 году, когда исход войны был более или менее ясен. Так что слухи о покаянии Сталина были сильно преувеличены. Далее стоит отметить, что во время войны действительно открывались православные храмы, но делалось это на территории, оккупированной фашистами, а советские власти были вынуждены считаться с этим до определенного момента. И, наконец, поворот к РПЦ был обусловлен не стремлением товарища Джугашвили загладить вину перед верующими, а желанием использовать иерархов в международной политике. Как только стало очевидно, что этот план достаточно неэффективен, интерес к Церкви со стороны вождя вновь упал, а преследования возобновились с новой силой.

 

Вторая история связана с народным житием блаженной Матроны Московской, которое составила некая госпожа Жданова. Среди прочих историй там рассказывается о том, что однажды к блаженной Матроне пришел Сталин с "покаянием". Старица ответила ему, что войну он выиграет, если не станет сдавать Москву и сам не покинет этого города.

 

Очевидно, что в обоих случаях мы имеем дело с апокрифами, то есть с текстами, которые не признаются Церковью, а выражают некоторые чаяния отдельных "народных масс". Вот об этих массах и их отношению к феномену власти мы и хотели бы поговорить, поскольку идеализация Сталина есть только часть этой псевдоправославной мифологемы.

 

Строго говоря, православное отношение к власти всегда должно выбирать из двух вариантов: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены (Рим. 13, 1) или Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите (1 Пет.2,17). Собственно, варианты эти называются "покорность в смысле лояльности" или "почитание как признание за монархом неких сакральных качеств, характерных только для него". Так получилось, что Русь, Российская империя вслед за Византией пошла по пути сакрализации власти. Достаточно вспомнить концепцию "Москва – Третий Рим", чтобы понять, что именно значил царь для сторонников этой теории. Как минимум он был воплощением Христа на земле (Бог на небе, царь на земле). Нужно отметить, что и сами "помазанники Божии" довольно активно использовали такое представление в своих интересах. Наиболее четким проявлением этой концепции власти были письма Ивана Грозного к князю Андрею Курбскому. В ответ на упреки князя-беглеца самодержец декларирует теорию царской власти, согласно которой царь по своему положению отвечает за свои поступки только перед Христом. Столь изящная концепция вполне укладывается и в более поздние представления об императорской власти, которые высказывали уже представители Церкви. Нужно сказать, что окончательная сакрализация монарха произошла в XVIII веке, когда Феофан Прокопович в "Духовном регламенте" назвал Петра I "крайним судией" для Церкви российской. До этого подобным термином по отношению к Церкви называли только Христа, который и является единственным Главой Церкви. Стоит ли говорить, что подобная абсолютизация власти не могла пройти бесследно и изменила отношение к фигуре монарха со стороны мирян и даже священников. В воспоминаниях начала ХХ века рассказывается, как священник после совершения литургии упал на колени во время встречи с Николаем II (заметим, что в день Причастия по православным канонам нельзя делать земной поклон). Подобная сакрализация фигуры правителя не могла не оставить изменений и в народном сознании. На Соборе 1917-1918 годов, во время дискуссии о возобновлении патриаршества на Руси, встал один крестьянин и произнес знаменитую фразу: "Царя у нас теперь нет, будем любить патриарха". Отношение к властителю как к человеку, к которому нужно испытывать особые чувства, сохранилось и после октябрьского переворота.

 

Стоит ли говорить, что советская власть весьма умело использовала эти настроения для создания нового культа правителей (Мавзолей Ленина как подражание идеи почитания мощей); высшего расцвета культ личности получил именно при Сталине, что не могло не отразиться на стиле телеграмм высших церковных иерархов ко дню рождения правителя. Конечно, за пышными здравицами в адрес тирана можно увидеть только особенности эпохи, и ни у кого не поднимется рука осудить епископов за такие поздравления, но товарищ Джугашвили умер, а стиль остался и благополучно дожил до наших дней. Крайнее проявление такого обесчеловечивания фигуры правителя можно наблюдать в сообщении агентства Lenta.Ru о том, что новым премьером назначен Виктор Пиписькин. Конечно, это небрежность журналиста, но сам факт того, что место правителя огромной страны может занять любой человек, даже с такой неблагозвучной фамилией, как раз и свидетельствует о том, что власть в России по-прежнему не воспринимается как человеческое дело. Во главе государства, по представлениям многих, находится либо ангел, либо бес, но никак не обычный человек с его слабостями. Именно поэтому "православный сталинизм" как явление вполне вписывается в общую российскую историю. Для псевдоправославных советских монархистов фигуры Ивана Грозного, Николая II и Сталина остаются одинаковыми по своим функциям, а потому наделяются всякими благочестивыми чертами. Если же реальная жизнь правителя вопиюще контрастирует с принципами христианской и общечеловеческой морали, то вводится легенда о тайном православии объекта поклонения. Именно объекта, потому что для символов не нужна человеческая биография, не нужен реальный правитель. Достаточно обойтись персонажами без лиц, как у героев Кафки, и новый миф о правителе пойдет завоевывать себе сторонников.

 

Стоит ли говорить, что авторам многочисленных хвалебных статей о Сталине да и некоторым представителям РПЦ абсолютно невдомек, что христианство – не политическая или государственная идеология, не национальная идея, объединяющая общество, а вера во Христа, в идеале уничтожающая человеческие границы. Впервые это было предельно четко сформулировано в анонимном послании к Диогнету, написанном в первые века существования христианства. Там есть отрывок, демонстрирующий отношение первых христиан к государству и власти: "Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого-либо необыкновенного наречья и ведут жизнь, ничем не отличную от других. Только их учение не есть плод мысли или изобретение людей, ищущих новизны, они не привержены к какому-либо учению человеческому, как другие. Но, обитая в эллинских и варварских городах, где кому досталось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы. Для них всякая чужая страна есть отечество и всякое отечество – чужая страна". Стоит ли говорить, что эти слова не имеют ничего общего с казенными формулировками о патриотизме и неумеренном почитании отдельных правителей, которое было характерно в значительной мере для православного христианства? Ответ очевиден. Но он совсем не означает, что ученики Иисуса во всех странах являются "пятой колонной", он только расставляет приоритеты, что над земной властью для христиан есть высший авторитет – Иисус Христос, а потому любые попытки сакрализации власти обречены на неудачу и для христиан, и для правителей. "Симфония властей" остается всего лишь мифом, который никогда не воплощался в истории; новый виток этой утопии мы и наблюдаем в попытке канонизации или реабилитации фигуры Сталина.

 

Павел Умнов

Источник: Русский журнал