Священство

Источник:

Л.И.Емелях "Происхождение христианского культа". Лениздат 1971 год.

СВЯЩЕНСТВО

Во всех религиях колдуны, шаманы, пророки, жре­цы, священники обосновывают свое избранничество тем, что будто бы обладают сверхъестественной «бла­годатью». Еще в первобытные времена люди верили, что все, к чему прикасались колдуны, якобы имеющие эту магическую силу, становилось «табу»—запретным.

Существовало правило, по которому ставшие за­претными вещи переходили в собственность облада­телей «благодати». Пользуясь этим, они накладывали «табу» на лучшие участки земли и плодовые деревья.

Со временем появились жрецы, ставшие первыми идеологами эксплуататоров. Чтобы внушить к себе почтение и благоволение, жрецы уверяли, что будто бы наделены сверхъестественной силой. Эта вера в то, что жрецы, цари и «благородная» знать осенены «божьей благодатью», помогала им эксплуатировать массы.

По Библии, эта божественная сила обитает в пра­ведниках, она изливается на них от «святого духа». У людей, наделенных этой силой, будто бы появляет­ся сияние над головой. Вот почему «святые» на хри­стианских иконах и мозаиках изображаются с ним­бом — сиянием «божественной благодати». Эта деталь заимствована из древних религий, в которых головы богов солнца окаймлены солнечными лучами. Древ­ние египтяне сначала располагали солнечный диск над головой бога в виде кружка. Затем диск поме­щали вокруг головы в виде сияния. Греческие худож­ники эпохи эллинизма рисовали римских богов и императоров с нимбами. В России государей, не причисленных к лику святых, с XVI века также стали изображать с нимбами. Стены и колонны кремлев­ского Архангельского собора расписаны портретами князей, и все они с нимбами. В церковной живописи Христос, богородица и святые иногда изображались с сиянием, обрамляющим всю фигуру, чтобы подчерк­нуть особую святость.

Христианские общины вначале не имели духовен­ства, но когда появились профессиональные служите­ли культа, они стали сочинять легенды, объясняющие их избранничество. Бог, по их словам, дает духовен­ству «благодать», которой распоряжается епископ. Один из способов передачи «благодати» — возложе­ние рук епископа на голову посвящаемого. Такой обряд, существовал во всех древних религиях, так как издавна бытовало поверье, что рука обладает колдовской силой.

Посвящение — возведение лица в ту или иную степень духовного служения—основано на вере в то, что якобы во время таинства это лицо приобретает божественную силу.

Сами католические и православные служители культа якобы получают эту силу, когда они посвяща­ются в сан другими священниками, которые были по­священы третьими, и так до самого первого, который будто бы получил «благодать» от самого Иисуса Хри­ста. Верующим внушают, что благодаря этой преем­ственности, как по магической цепи, передается бо­жественная сила при помощи возложения рук. На вере в «благодать» основано почитание священников. Христиане рабски целуют руки у них, ламаисты про­глатывали экскременты живого бога—Далай-ламы, почитатели индусского магараджи (святого) — слюну, которую он выплевывал изо рта, поклонники еврей­ского цадика (святого) — остатки его еды, сторонни­ки сектантских братцев-«трезвенников» собирали и хранили их волосы и ногти.

Католическая и православная иерархия (от гре­ческого — священновластие) построена по феодаль­ному образцу. Она делится на духовенство высшее, среднее и низшее, а также на белое и черное (мона­шество). В православной церкви к высшему духовен­ству — архиереям (старшим священнослужителям) относятся патриарх, экзарх, митрополит, архиепископ, епископ. Епископ в переводе с греческого означает надзиратель. К среднему духовенству относятся: иерей, протоиерей, пресвитер, протопресвитер, архи­мандрит, игумен, иеромонах, благочинный, ключарь. Иерей — в переводе означает посвященный, священ­ник. Пресвитер буквально — старейшина. К низшему духовенству относятся: дьякон, протодьякон, архи­дьякон, иподьякон. Слово дьякон в переводе озна­чает — слуга. Помимо священнослужителей есть церковнослужители: псаломщик (чтец) и пономарь.

В период раннего христианства признаком «соше­ствия благодати» на духовенство считали умение «го­ворить языками», то есть произносить бессмысленные, никому непонятные слова, которые будто бы внушает сам бог. Это суеверие сохранилось до наших дней в секте «христиан евангельской веры» — пятидесятни­ков. Во время массовых продолжительных молений они доводят себя до состояния исступления, начина­ют судорожно подергиваться и произносить бессмыс­ленные фразы и слова. У секты «людей божьих» так называемые «богородицы», на которых во время мо­лебствий «накатывает святой дух», пророчествовали, выкрикивая нелепые слова и бессвязные фразы. То же самое можно было наблюдать у многих отсталых племен. Так, у африканского племени кафров тот, кто должен стать жрецом, кричал бессмысленные слова, вообще вел себя, как помешанный. Его безумные речи тоже объясняли влиянием сверхъестественной силы.

Христианское духовенство до сих пор использует старые приемы, рассчитанные на то, чтобы воздей­ствовать «а воображение верующих, совершая бого­служение на непонятном (церковнославянском, ла­тинском) языке, одеваясь в нелепые одежды, кото­рые носили полторы тысячи лет назад, придавая себе необычную внешность. Всем своим видом священ­ник, как и колдун, стремится отличаться от мирян. Он боится что-нибудь изменить в своем облачении, дабы не утратить святость, или, как сказал бы кол­дун, способность повелевать духами. Колдуны раз­рисовывают свое тело, носят на лице звериные мас­ки, сложные головные уборы. В своем облачении христианские священники сохраняют многое от одеж­ды колдунов и жрецов. Они также верят в то, что она обладает чудодейственной силой.

Многое из облачения христианского духовенства заимствовано у древнеязыческих культов. Пестрые, расшитые серебром и золотом ризы похожи на облачения египетских жрецов. Ряса была известна еще в Риме и Византии, где знать когда-то носила по­добное просторное длинное платье без рукавов или с широкими открытыми рукавами и не стянутое поясом.

В Древнем Риме при императоре Калигуле знать носила столу (вид одежды), которая впоследствии стала облачением архиерея. Из других одежд духо­венства известен далматик — древнеримская длинная одежда, ниспадающая почти до пят. С VI века это облачение стали носить дьяконы Рима и все католиче­ское духовенство. Далматику в православной церкви соответствует саккос, надеваемый архиереем. Католи­ческие епископы носят на плечах накидки из овечьего меха, сохранившиеся от древнего обычая жрецов, но­сивших шкуры жертвенных животных. Католические стихари по форме и цвету не отличаются от облаче­ния египетских жрецов богини Исиды. Красные одея­ния кардиналов заимствованы у жрецов египетского бога Осириса. Настоятели католических монасты­рей — аббаты имели иифулу как знак отличия. Это особая повязка, которая служила у весталок в Риме символом смирения, святости и непорочности.

Монашеская черная одежда с поясом у талии пере­шла от жрецов иранского бога Митры. Католические монахи уверяли, что их пояса излечивают от болезней, а скапулярии — короткие наплечники с двумя свиса­ющими спереди и сзади концами, надеваемые поверх рясы, обладают, по их словам, еще более чудесными свойствами. Коричневый скапулярии, будто бы полу­ченный от «святого духа», оберегает от вечного огня на том свете; белый и синий, дарованные младенцем Иисусом, — от искушений дьявола, красный и черный, полученные от девы Марии, предохраняют от многих грехов. Если надеть все пять наплечников сразу, то можно получить «благодать» от всех грехов. Едва ли можно усмотреть разницу между одеянием чукот­ского шамана, в котором каждый камешек, раковина, палка, рисунок имеют колдовское значение, и «свя­тыми наплечниками» католических монахов.

"""Люди когда-то верили, что звук колокольчика от­гоняет злого духа. Поэтому на костюме якутского шамана, на облачении иудейского первосвященника и на архиерейских одеждах (на мантии и саккосе патриарха, архиепископа и епископа) пришиты коло­кольчики — «звонцы». У священника на поясе приве­шен набедренник или наколенник — четырехугольное украшение, означающее «победу и одоление лукаво­го». При служении дьякон носит на левом плече орарь — ленту, символизирующую крылья ангела.

Шаманы и жрецы придавали большое значение своим головным уборам, которые являлись их глав­ными украшениями, надеваемыми во время «вызовов духов». У христианских священников в качестве го­ловных уборов применяются митра и камилавка, существовавшие у жрецов древних религий. Митра архиерея даже сохранила свое языческое название. Ее носил верховный жрец бога Митры. Камилавки православных священников были у жрецов бога Юпи­тера в Риме.

Во многих религиозных культах духовенство не стрижет волос, например жрецы различных племен Северной Америки, Индии и Африки. Раввины отпу­скают себе длинные волосы на висках. Православное духовенство также отращивает волосы. Это является пережитком древней веры в колдовскую силу волос, потеря которых считалась опасной, так как с ними якобы уходила и жизненная сила. Отражением этой наивной веры является библейский рассказ о Сам­соне, потерявшем силу из-за того, что возлюбленная богатыря Далила сумела его остричь.

Веря, что в волосах находится священная сила, жрецы языческих религий приносили часть волос как величайшую ценность в жертву богам. В древнева­вилонских храмах имелись даже штатные цирюль­ники. Египетские жрецы брили себе верхнюю часть головы в виде диска в честь бога Осириса. Жрецы древнего Перу тоже сбривали себе волосы на макуш­ке. Обычай египетских жрецов перешел к христианам. В середине V века католическая церковь утвердила правило выбривать волосы на макушке священников (тонзура). Православным пастырям при посвящении в сан в старину также выстригали волосы на темени, так называемое «гуменцо», для отличия священников от мирян.

Католический епископ при посвящении в сан по­лучает кольцо. Этот обычай также перешел из язы­ческих культов, в которых кольцо было символом жреческого сана, так как когда-то оно считалось мо­гучим средством, позволяющим повелевать духами, совершать чудеса, исцелять больных. Жрец Зевса носил специальное кольцо. При избрании папы рим­ского, имеющего титул «понтифекс максимус» (вер­ховный жрец), который носил главный жрец Древнего Рима, конклав (собрание кардиналов) вручает ему перстень с изображением апостола Петра в лодке, вытягивающего сеть. Когда папа умирает, кольцо разбивают. У многих народов обязательным было снимать с умершего все кольца, чтобы они не поме­шали его душе покинуть тело.

Кропило из конского волоса было у египетских жрецов богини Исиды, а кадило — сосуд, в котором сжигались ароматические вещества в честь различ­ных богов и для очищения от нечистых духов, исполь­зовалось во многих языческих религиях. На переднем конце рукоятки кадила египетских жрецов имелась маленькая чашечка для ладана. Перед тем как ка­дить, жрец брал оттуда ладан и сыпал в чашечку с углями. Раньше в православной церкви было имен­но такое кадило, которое в XVII веке заменили совре­менным. У старообрядцев египетское кадило сохра­няется почти без всяких изменений.

Каждение совершается «а литургии и во время обрядов крещения, елеосвящения, отпевания умерших и водосвятия. Для каждения употребляется ладан. Такие благовония были и у язычников для курения богам. Во время каждения священник делает кади­лом знак креста, чтобы прогнать бесов.

Христианские служители культа так же, как и колдуны, считали своей задачей воздействовать на духов. Раньше думали, что если кто заболеет, или налетит на поля саранча, или нападет повальная бо­лезнь на скот, священнику достаточно побрызгать кропилом святой водой туда, где завелась «нечисть», почитать молитвы и заклятия — и нечисть будет уничтожена. Для верующих священник был нужен прежде всего как укротитель чертей, как носитель крестной силы, сокрушающей «нечистых духов». Эта вера в -способность священника сноситься с добрыми духами и побеждать злых основана на представлении о том, что от служителя культа исходит волшебная сила.

Христианская религия внушает верующим, что между небом и землей живут неисчислимые сонмы враждебных человеку злых духов — чертей. В ста­рину люди полагали, что черти женятся на ведьмах, обзаводятся семьями, ходят друг к другу в гости, пьянствуют, пьют чай, едят, соблазняют женщин, являясь к ним в виде огненного змея, творят всякие пакости православным.

Сейчас в эти сказки о чертях не верят даже ма­ленькие дети, но весь христианский культ со всеми его таинствами основан на убеждении в необходи­мости бороться со злыми духами. Архиепископ Ве­ниамин писал в книге «Новая скрижаль»: «Церковь приняла обряд заклинания и употребляет его с целью изгнания из вредных животных нечистых духов, си­лою которых они опустошают поля, сады и виноград­ники людей». Он утверждал, что «молитва о храмине, стужаемой от злых духов, помогает очистить дом, который терпит козни и напасти от злых духов». В православном сборнике богослужебных молитв даже имеется «запрещальная молитва святого Василия над страждущими от демонов».

Священники так же, как и колдуны, признавались в старину «целителями». Из истории известно напри­мер, что московский митрополит Алексий ездил в 1357 году в Золотую Орду к татарам «лечить» боль­ную татарскую ханшу Тайдулу. Между знахарем со своими заговорами и нашептываниями, с угольками и другими колдовскими средствами и священником с молитвами, причитаниями, святой водой, ладаном нет, по существу, разницы.

В прежние времена священник в первый день после пасхи по окончании молебна в избе рассыпал по ней овес. Церковный староста бросал в церкви горсть овса иконе богородицы. Этим овсом потом крестьяне начинали сев. В Смоленской губернии засевки начинал священник после молебна в поле. Он сеял рожь, собранную всеми крестьянами деревни и освященную в церкви, а после посева окроплял поле «святой водой». К семенам примешивались кусочки благовещенской просфоры, в борозды зарывались яйца, хлеб и др. Все эти обряды являлись приемами колдовства, встречающимися у многих древних народов, У первобытных народов этот обряд выполнял   колдун,   в   Древней   Греции    и Древнем Риме — жрец.

«Священники были всегда ярыми защитниками ритуала и обрядов церковного культа, — писал фран­цузский философ XVIII века П. Гольбах. — Чтобы упростить или отменить какой-либо обряд, требова­лись целые перевороты; пустейший ритуал стоил иногда потоков человеческой крови; народы чувство­вали себя каждый раз на грани погибели, как только предпринимались какие-либо нововведения в рели­гиозном культе; им каждый раз казалось, что их намереваются лишить неведомых выгод и невидимых милостей, которые оди связывали с теми или иными телодвижениями или обрядами»'.

Религиозные обряды приносили выгоду прежде всего духовенству. Один немецкий поэт говорил: «Вглядитесь в религиозный культ, как он совершается по всему миру, с его монахами, монашками, священ­никами, с его ризоношением и рукопомазанием, с его заутренями, обеднями, с постами, с колокольным звоном и фугами органа, со свечами, хоругвями, с целованием икон, с паломничеством и поклонением мощам, с заказными молебнами и построением хра­мов, вглядитесь в него при полном освещении, и вы увидите, что он преследует только одну цель: деньги».

Священники брали с живых «о здравии», с мерт­вых— «за предание тела земле», с тех, кто еще не родился, — «о здравии родящей», с тех, кто собирался умирать, — за соборование, за совершение треб и обетов, за просфоры и за свечки. В старину русский народ говорил: «Родись, крестись, женись, умирай — за все попу денежки давай».

Служители различных религиозных культов ста­рались держать народ в темноте и невежестве, утвер­ждали свою власть огнем и кровью, пытками и каз­нями, насилием, обманом и ханжеством. «Все и всякие угнетающие классы, — писал В. И. Ленин, — нужда­ются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисо­вать им перспективы (это особенно удобно делать без

¹ П. Гольбах. Письма к Евгении. М., 1951, стр. 139—140.

ручательства за «осуществимость» таких перспек­тив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революцион­ных действий, подрывать их революционное настрое­ние, разрушать их революционную решимость»'.

В «Своде законов Российской империи» (т. XIV, ч. III, стр. 302) предписывалось духовенству участво­вать в усмирении крестьян: «Когда команда прибу­дет, то надлежит собрать тотчас же окольных людей, а также священников и через них увещевать непови­нующихся и всячески стараться привести их в долж­ное повиновение».

Православное духовенство, по словам А. И. Гер­цена, окропляло святой водой крепостное право, бла­гословляло насильственные браки, безмолвно хоро­нило дворовых людей, засеченных помещиками, не находило ни одного слова в пользу освобождения крестьян.

Поэт-сатирик Н. Ф. Щербина писал в 1859 году в стихотворении «Вопросы и ответы»:

¹ В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 26, стр. 237.

Кто ход людей сдержал от века? Кем скован гения полет? Кто, детством диким человека Коварно пользуясь, живет? Сосуды божиих законов, Предвечной истины столпы, Опора всевозможных тронов — Царелюбивые попы.

Духовенство в России всегда защищало фабри­кантов и капиталистов. Так, в 1893 году в Егорьевске (Рязанская губерния) на фабрике Бардыгина вспых­нул бунт рабочих: прорвался наружу гнев подавлен­ных, забитых людей, потерявших терпение от невы­носимой эксплуатации. Администрация разбежалась, полиция спряталась. Рабочие вытащили из конторы несгораемый шкаф с хозяйскими деньгами, но явился священник Н. Зверев в полном облачении, с крестом в руках, сел верхом на шкаф и всеми силами защи­щал хозяйское добро, крича рабочим: «Кто из вас против распятого Христа?».

В конце «Критики догматического богословия» Лев Толстой писал: «Православная церковь? Я теперь с этим словом не могу уже соединить никакого дру­гого понятия, как несколько нестриженых людей, очень самоуверенных, заблудших и малообразован­ных, в шелку и бархате, с панагиями' бриллианто­выми, называемых архиереями и митрополитами, и тысяч других нестриженых людей, находящихся в са­мой дикой, рабской покорности у этих десятков, занятых тем, чтобы под видом каких-то таинств об­манывать и обирать народ»².

В «Обращении к духовенству» Л. Н. Толстой пи­сал, что священники всех христианских исповеданий, распространяя и поддерживая среди людей церков­ное учение, как истинное и спасительное, причиняют зло. Он утверждал, что их проповедь приносит вред для умственной деятельности и производит нравст­венное извращение в душе человеческой, так как распространяет учения, чуждые современному зна-

¹ Панагия — нагрудный знак православного епископа, но­симый на цепи.

² Л.   Н.   Толстой.   Поли.   собр.   соч.,   т.   23.   М.,   1957, стр. 296.

нию, здравому смыслу и нравственному чувству. «Эта проповедь тем ужаснее, — говорил Толстой,— что духовенство проповедует ради своих честолюби­вых, корыстных целей, часто само не верит в то уче­ние, которое проповедует». Это подтверждается от­кровенными признаниями самого духовенства. Б IV веке один из «отцов церкви» — Григорий Богослов писал другому «отцу церкви» святому Иерониму: «Надо побольше небылиц, чтобы производить впе­чатление на толпу. Чем меньше она понимает, тем больше она восхищается. Наши отцы и учителя всегда говорили не то, что думали».

В 1912 году черносотенный монах Илиодор (С. Труфанов), обличая иерархов православной церкви, говорил: «Кто вы? Все, все — карьеристы. В бога, в загробную жизнь вы не верите. Проповедуя же о ней, вы только морочите темных, простых людей. Вы людям постоянно указываете на небо, а сами за­ботитесь только о том, чтобы побольше здесь себе собрать богатства».

Петроградский старообрядческий епископ Михаил писал в 1906 году: «Из духовенства никто не верит в бога. Они служат при церкви только для насущного хлеба и легкой наживы за счет других. Духовенство не верит в таинства...»

В своих книгах «О церковном обмане», «О веро­терпимости», «Письмо к священнику» Лев Толстой призывал духовенство снимать сан, разоблачать пе­ред народом ложь и обман церковных таинств. В письме к одному православному священнику Лев Толстой писал: «Лучший выход из этого положения — героический выход, по-моему, тот, чтобы священник, собрав своих прихожан, вышел к ним на амвон и, вместо службы и поклонов иконам, поклонился бы до земли народу, прося прощения у него за то, что вводил его в заблуждение»'.

Этому совету последовало много священников после Великой Октябрьской социалистической рево­люции. В 1918 году бывший депутат IV Государст­венной думы священник М. В. Галкин снял сан и стал принимать активное участие в антирелигиозной

¹ Л.   Н.   Толстой.   Письмо к священнику. Изд. Н. Н. Орфенова. М., 1903, стр. 5.

пропаганде, был с 1923 года заместителем редактора газеты «Безбожник». Еще в 1917 году он обратился с большим письмом в Совет Народных Комиссаров о необходимости отделения церкви от государства. По указанию В. И. Ленина 16 декабря 1917 года оно было опубликовано в газете «Правда» под назва­нием «Первые шаги на пути отделения церкви от государства». 15—16 августа 1928 года в Воронеже состоялся областной съезд бывших служителей куль­та, снявших церковный сан. Этот небывалый в миро­вой истории съезд бывшего духовенства обратился с несколькими воззваниями к верующим и священно­служителям, призывая их порвать с религией.

В начале 1938 года после долгих раздумий снял с себя сан ленинградский митрополит Н. Ф. Плато­нов, который 23 года был служителем православного культа. В декабре 1959 года профессор Ленинградской духовной академии, магистр богословия и протоиерей А. А. Осипов опубликовал в газете «Правда» письмо. в котором объяснял свой уход из церкви: «Я ушел из мира, который теперь понимаю как мир иллюзий, отхода от реальности, а часто и сознательного обмана во имя обогащения, отошел, имея за плечами 48 лет жизни, из которых почти 25 простоял на средних командных постах православной церкви... Углублен­ное, подлинно научное изучение религии дало моему формировавшемуся многие годы атеизму то послед­нее звено, которого мне недоставало. Все у меня встало на свои места. Мир религии представился единым процессом развития превратных представле­ний и суеверий, отражением земных отношений в пу­стых небесах, где нет места никаким высшим духов­ным силам. От «причастия святых тайн» корни протянулись к диким кровавым обрядам ряда перво­бытных народов, священники и архиереи побратались с шаманами... Я все яснее стал сознавать, что только полный разрыв с религией может примирить меня с моей совестью и дать право считать себя честным человеком...»